Месяц.
Олег осунулся. Под глазами появились круги, пальцы подрагивали, а волосы превратились в огромное гнездо неведомой птицы.
— Ты уверен, что с тобой все в порядке? Слушай, с этим не шутят. Тебе помощь нужна. У меня знакомый врач. Хороший. Может..?
— Нет.
Олег лениво отмахнулся свободной рукой и продолжил рисовать.
Я оглядел тесную комнатушку друга. Вот уже месяц он выходил только за продуктами, и то редко, чаще всего просил об этом меня.
— По стопам Бродского идёшь? Развейся. Пойдем сегодня в бар.
Он повернулся и пристально посмотрел мне в глаза. Я не выдержал. Взгляд забегал по рисункам девушки, которыми была увешана вся комната.
— Эта... Эта девушка. Кто она?
Олег развернулся обратно к мольберту и продолжил рисовать.
— Не знаю. Она уже месяц снится мне. Может, её вообще не существует. Но там, в глубине моего сознания, она прекрасна. Ее лицо, волосы, руки... Она живее любой девушки, что я когда либо видел, и пусть это хоть трижды фантазия.
Он достал очередную сигарету из пачки и нервно закурил.
— Ты бы бросал это дело. И так выглядишь неважно, а тут ещё пыхтеть начал как паровоз. Добром не выйдет.
Полгода.
— Олег!
Дверной звонок больше не котируется. Дверь начала дрожать от моих ударов.
— Открой, черт!
Послышалось копошение, за которым последовал скрип петель.
— Кха, кха, кхе, эхх-кхе...
Все было в дыму. Затхлый воздух и дрянной запах дрянных сигарет слились в один огромный ком, забивающий горло, нос и заставляющий слезы литься из глаз.
— Ты охренел что ли? Какого?!
Олег сидел напротив мольберта. Он сбросил... Сколько? 10? 15 килограмм? Сутулая спина, опущенные плечи. В одной руке сигарета, в другой кисть.
Портретов девушки стало ещё больше. Теперь зеленые глаза смотрели на меня из всех углов квартиры, с каждой стены, даже с потолка. Некоторые висели уже в два слоя. Рыжие волосы даже сквозь дым пылали ярко-оранжевым и от этого создавалось впечатление, что комната объята пламенем.
— У тебя есть мечта? — хрипло выдавил Олег, отправляя окурок куда-то в дальний угол помещения и сразу вызывая из пачки нового адъютанта смерти.
— Есть. Хочу "Харлея", бабу с сиськами побольше и прыгнуть с парашютом в тандеме с Софи Тернер.
— И у меня есть. Я хочу ее. Хочу эту девушку. Она забрала у меня сон, аппетит, желание жить. Она забрала все и оставила только трепет и благоговение перед своей мягкой кожей и ароматом волос.
Он сжал только что начатую сигарету в кулаке, а затем неожиданно с силой ударил в стену.
— ДА КТО ОНА ТАКАЯ? ОТКУДА ОНА ВЗЯЛАСЬ? ПОЧЕМУ, ПОЧЕМУ?!
Год.
Белоснежные стены взирали на больного с укором. Олег лежал на койке и только приборы своим писком пытались развеять сомнения случайного посетителя о его жизнеспособности.
— Найди её. Найди и приведи ко мне. Пока не поздно. Прошу.
Олег издал слабый стон и потерял сознание. В его глазах стояла хрустальная влага. Последнее чистое, что в нем осталось, не считая образа рыжеволосой девушки.
Год и два месяца.
— Каким он был?
Я поджал губы и опустил голову.
— Он был мечтателем. Он был вдохновленным. Он был... Живым.
Где-то в глубине сознания мой маленький внутренний голос усмехнулся от такого каламбура.
— Рак лёгких?
— Нет. То есть, да. Но его погубили не сигареты. Его погубила мечта.
Из зеленых глаз покатилась кристально чистая слеза. Рыжие волосы выбились из-под черного платка и спутанными прядями обрамляли ее красивое лицо.
Рисунок, подхваченный ветром, понесся над могилами, рассказывая усопшим историю о художнике и девушке из его сна.
